Когда Жюля Римэ, президента ФИФА, спрашивали, каковы, по его мнению, основные итоги первого чемпионата мира, Римэ неизменно отвечал: «Главный - то, что чемпионат состоялся, а некоторые организационные неурядицы происходили лишь от недостатка опыта и чрезмерного энтузиазма устроителей».
Оценку «он состоялся и ладно» - давали первому чемпионату мира и в Европе. Зато теперь второй чемпионат наверняка состоится на старом континенте, и «мы посмотрим, кто сильнее; да, конечно, Уругвай и Аргентина - лучшие команды последних лет. Так вот пусть теперь приезжают к нам и доказывают».

    Такие настроения преобладали в ведущих футбольных государствах. О том, что никто не мешал этим самым ведущим принять участие в первом чемпионате мира, предпочитали не вспоминать.
Важнейшим результатом было, и получение первой прибыли от первого же соревнования, организованного под эгидой ФИФА. Уругвайцы честно выполнили все взятые на себя обязательства и перечислили на счет федерации 10 233 своих уругвайских песо, сумму по тем временам вполне приличную.
  Финансовый успех мероприятия и численный рост членов ФИФА (в 1932-м их уже было 50) вселял в функционеров уверенность в правильности избранного пути.
  Год проведения второго первенства мира был согласован давно, то для того, чтобы определить хозяина, потребовалось провести восемь конференций ФИФА, и лишь на последней была избрана страна-организатор.
  В 1932 году почти с королевским великолепием Стокгольм принимал участников конгресса ФИФА. Северное гостеприимство общеизвестно, но тогда это был еще и тактический ход. Хозяева наполняли бокалы гостей прекрасным вином, а свои сердца надеждой, что их столица, лестно именуемая северной Венецией, станет главной футбольной ареной мира в 1934 году. Господа из ФИФА, по обычаю дипломатов, мило улыбались, но не говорили ни да, ни нет. Все, мол, еще впереди.
  Какое колоссальное отличие от парижского конгресса 1929 года! Тогда, недолго раздумывая, деятели ФИФА ухватились за предложение Уругвая, счастливые от того, что нашелся, по крайней мере, один храбрец, готовый нести тяжелое бремя организатора первенства мира.
  Генералитет мирового футбола подсчитал, что доходы от чемпионата в Уругвае исчислялись бы более солидной суммой, если бы турнир проходил в стенах не только одного города. Ведь в Монтевидео не было столько болельщиков, чтобы заполнить трибуны на всех матчах.
  Еще перед стокгольмским конгрессом в кулуарах ФИФА готовилась почва для кандидата, который предоставит для игр больше стадионов и, главное, пообещает более высокую прибыль.
  Реальных претендентов было двое - Италия и Швеция. Шведы сразу оказались в проигрышной позиции - они располагали лишь одним нормальным стадионом в Стокгольме, обещали реконструировать стадион в Гетеборге и, возможно, в Мальме.
  Итальянцы предлагали играть в Болонье, Турине, Милане, Риме и других городах, федерация футбола этой страны имела прочные финансовые позиции и в субсидиях заинтересованности не проявила.
  Предпочтение было отдано Италии.
  Итальянская ситуация чем-то напоминала уругвайскую перед первым чемпионатом мира. Не только федерация, но государство в лице дуче итальянского народа Бенито Муссолини жаждало заполучить первенство мира в Италию. Муссолини вызвал к себе председателя Олимпийского комитета Италии и президента Федерации футбола страны 40-летнего генерала Джорджо Ваккаро и произнес ставшую впоследствии знаменитой фразу: «Мы должны победить, генерал». Это означало, что ЧМ-1934 по футболу необходимо привезти в Италию, а затем и выиграть его.
  При Муссолини спорт в целом, и футбол, прежде всего, стал предметом пристального внимания государства. Италии было, что предъявить миру: строились новые большие стадионы, проводились международные соревнования.
«Италия хотела выиграть. - отмечал позднее бельгийский арбитр Джон Лангенус, - и такое стремление было бы естественным, если бы оно не проявлялось чересчур очевидно во всех аспектах».
  Как утверждали итальянцы, их стремления были направлены на то, чтобы победил футбол, но за кулисами усилия хозяев сводились к одному - в финале должны встретиться сборные Италии и Германии.
  За год до чемпионата пришел к власти Гитлер, который вскоре создал с Муссолини военно-политическую ось Берлин - Рим. Их цель была однозначна: сегодня покорить свои страны, завтра овладеть всем миром. Спорт, и прежде всего самый популярный его вид - футбол, был для них хорошим пропагандистским инструментом (хотя на тот момент между Италией Муссолини и Германией Гитлера имелось немало острых противоречий, друг о друге дуче и фюрер отзывались пренебрежительно: Муссолини называл Гитлера «ученичком в политике», а тот отвечал «опереточным героем»). Можно представить, как трубила бы на весь мир их пропаганда, если бы завершение мирового первенства стало делом лишь фашистских стран, наступавших на горло Европе.
  Из 50 членов ФИФА 32 федерации изъявили желание участвовать. Подразумевалось также, что Уругвай, чемпион мира, будет защищать свой титул.
  Но когда в цюрихском секретариате ФИФА заканчивали прием заявок на участие во втором чемпионате мира по футболу, среди тридцати сборных, желающих вступить в борьбу, отсутствовала команда чемпионов - сборная Уругвая. Южноамериканские футболисты возвратили перчатку старому континенту. Оскорбленная гордость? Возможно. Но ближе к истине были, вероятно, те, кто расценивал этот жест иначе. За четыре года уругвайские «звезды» настолько потеряли свой блеск, что могли испортить великолепный олимпийский баланс и запятнать имя первого чемпиона мира.
  Тридцать заявок. На восемь больше, чем на олимпийском футбольном турнире в Амстердаме. Не оставалось ничего иного, как подумать об отборочной системе, чтобы определить шестнадцать участников чемпионата. В штаб-квартире ФИФА провели жеребьевку для определения состава двенадцати групп, в которых следовало провести отборочные матчи с осени 1933 до весны 1934 года. Учитывая климатические условия Италии, чемпионат начинался необычайно рано - 27 мая. Сроки отборочных игр оказались весьма сжатые, но хуже было то, что предварительному турниру не хватало порядка и организованности.
  Англичане никак не хотели менять свое мнение, что в самый лучший футбол играют на Британских островах, и опять не приняли участия в чемпионате мира.
  «Тот факт, что британцы не прошли проверки, - писал французский обозреватель Габриэль Ано, - позволил мифу об английском превосходстве просуществовать на одно поколение дольше, хотя и тогда в реальности его многие сомневались».
  Кстати, еще в 1934 году перед чемпионатом тренер австрийской сборной Хуго Мейзль высказал точку зрения, что если бы британцы и выступали, то все равно не продвинулись бы дальше полуфинала. Чуть позднее это мнение получило определенное подтверждение, когда сборная Англии совершила турне по Европе и была побеждена командами Венгрии и Чехословакии с одинаковым счетом - 2:1.
  Однако косвенно англичане повлияли на ход первенства. Руководство чехословацкого футбола выбрало сборную Англии «пробным камнем» в матче, состоявшемся на пражском стадионе «Спарта» в мае 1934 года. Он должен был убедить команду Чехословакии в том, что она способна выстоять в борьбе за мировое первенство.
Победа над сборной Англии со счетом 2:1 доказала, что у Чехословакии есть порох в пороховницах! При этом сама игра была даже лучше, чем результат, но достаточно было чехословацкой сборной в этом матче проиграть, и футбольный мир никогда не дождался бы финала Италия - Чехословакия, потому что они отказались бы от участия в чемпионате.
  Иржи Соботка, центральный нападающий «Славии» и сборной, умевший смотреть на вещи с юмором, так рассказывал журналистам об участии сборной Чехословакии в итальянском чемпионате мира: «Наша команда была, собственно, сборной Праги - восемь футболистов из «Славии» и три из «Спарты». Не было никакой общей подготовки. Все вместе собрались уже на вокзале возле поезда. Многие игроки полагали, что наша команда вылетит из соревнований очень быстро, поэтому каждый прихватил с собой только зубную щетку и пижаму. Не поехал с нами даже тренер, его роль взялся выполнять союзный капитан Карел Петру. Старт был не из лучших. И если бы не отличная игра вратаря Планички, чемпионат мог бы завершиться для нас уже после первого матча со сборной Румынии или после четвертьфинала с командой Швейцарии. Однако постепенно разыгрались и остальные футболисты: Чамбал - в центре полузащиты, Неедлы - на месте левого полусреднего. Между прочим, мне пришлось - по-видимому, первым в практике футбола - исполнять роль оттянутого центрфорварда, действующего из глубины поля».
В составе небольшой чехословацкой делегации находился радиокомментатор Йозеф Лауфер. Это он, ведя репортаж из Италии, после первой удачной игры обратился к футболистам: «Наши золотые ребята!» И хотя возвратились они только с серебром, но у нас в мыслях остались «золотыми», ибо это был первый большой успех на международной арене.
Вскоре после жеребьевки отборочных групп отказались еще две южноамериканские сборные - Чили и Перу, понявшие, что им нечего ловить в играх с Аргентиной и Бразилией. ФИФА, опасавшаяся теперь превращения чемпионата мира в чемпионат Европы, допустило аргентинцев и бразильцев без всякого отбора к участию в финальной части. Аргентинцы, опасаясь похищений еще большего числа видных игроков, прислали в Европу ослабленную команду.
Фаворитами второго чемпионата мира считались сборные Австрии, Чехословакии и Италии. Во главе «скуадры адзурры» стоял один из незаурядных в то время тренеров Виторио Поццо. Он выделялся умением создать крепкий игровой ансамбль и нё слишком зависел от так называемых звезд. Кроме того, в ряды сборной Италии вошли три сильнейших аргентинских футболиста - Монти, Гуаита и Орси. Они были аргентинцами итальянского происхождения. По существовавшим тогда законам при проживании в Италии все трое могли быть призваны в армию. «Если они могут умереть за Италию, - шутил Поццо, - то, разумеется, они вправе сыграть за нее».
  Итальянская сборная использовала опыт уругвайцев и дольше всех совместно проводила подготовительные тренировки. В те дни сильнейшими игроками страны были два защитника - Россета и Каллигарис, а также центрхав, Бернардини. Они были кумирами болельщиков. А вот Поццо всех троих игнорировал. Правда, Россета первый матч сыграл, но дальше не выступал. Поццо сделал ставку на коллективные действия, не скрывая того, что в рядах «скуадры адзурры» нет звезд мирового класса, разве что за исключением Монти. Тот стал ключевой фигурой в рядах «скуадры адзурры», играя на позиции центрхава. У итальянцев был еще сильный вратарь Комби. Правда, не самый выдающийся в те дни, поскольку ворота сборной Испании защищал Замора, а ворота сборной Чехословакии - Планичка. Самым опасным в атаке итальянцев был молодой правый инсайд Меацца.
  Итальянцы рассматривали австрийцев как своих главных соперников. Но в те годы австрийская чудо-команда, руководимая Хуго Мейзлем, уже вступала в полосу заката.
  Правда, в лице левого защитника Сешты, блуждающего центрхава Смистика и великолепного верткого центрфорварда Синделара австрийцы располагали тройкой игроков мирового класса. Незадолго до чемпионата австрийская сборная разгромила итальянцев на их поле в Турине в товарищеском матче 4:2.
  К плюсам чехословацкой сборной, кроме вратаря Планички, относили гибкую, линию атаки во главе с Неедлы и Свободой.